Нечто непоправимее смерти (я сгусток эмоций теперь Т__Т)

[ficbook]

Нечто непоправимее смерти
Автор: Hole-ms (не я так что не шикать я предупредила!)
Бета: нет
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Шерлок/Джим
Жанр: Angst, Drama, POV, Romance
Отказ: Отказываюсь от всех прав
Только чистое (а также грязное) удовлетворение
Фандом: Записки о Шерлоке Холмсе
Аннотация: Джим Мориарти - владелец куклы.

Кукла - Шерлок Холмс. Он выполняет всё,что ему велят. За деньги. Которые он отправит семье покойного Джона,чтобы хоть как-то загладить свою вину.

Мориарти не привык играть с уже безжизненными.Кукла не подчиняется.Кукла не любит его. Кукла выполняет всё. Физически.Но этого мало.

Куклу нужно оживить.И уже тогда - сжечь её сердце.

Однако, кукла,оживая, заставляет его задуматься,а нужно ли сжигать?Может,лучше гореть в другом огне?
Комментарии: Фик был сделан на основе двух других по снарри. (Опытные снарристы без труда определят эти два произведения).

Так как от всех прав я отказываюсь,то считаю себя абсолютно невиновным в копировании некоторых сюжетных линий.
Каталог: нет
Предупреждения: слэш, смерть персонажа
Статус: Закончен

семь глав

Глава 1.

Он наслаждался, нет, правда… Ему нравилось все. И нарочито вежливый тон, и готовность сдать свои позиции.

Он ненавидел искренне… Гордую осанку и не поблекшие от времени черты. Живой… Эта мразь, этот Холмс был жив, как и многие скоты и твари, а он, Мориарти, человек, который, может, и играл на грани фола, но никогда никому не стремился особенно причинить боль, вынужден был пять лет существовать с мыслью об ошибке после того взрыва в бассейне. Его обыграли...

Выживать, но не жить. Неважно, что он научился. Это такая гребаная мелочь. Деньги, слава, кокаин, мимолетные связи, политические лица, криминальные бароны, умоляющие помочь, награды… Еще больше денег, к нему обращаются люди со всего мира... Люди хотели избежать беды - избавиться от мужа, передать миллионы тонн наркотиков и т.д. - и избежали с помощью него, гения, а сам он не смог избежать поражения. Газеты, радио, отели, сети ресторанов и кинотеатров, везде были люди, владельцы империй, которым Мориарти когда-либо помог. Иногда было, конечно, интересно... но это как смотреть на радугу одним глазом. Ему стало мало этого мира. Время… Деньги… Уже до одури красивые девки, некоторых из них можно даже представить маме, если бы она была жива, но ему всё равно не хочется. Когда приедается длина ног и капризно надутые губки, ничего не мешает модно разнообразить быт смазливыми мальчиками. По сути – все то же самое, только обходится дешевле и их проще выкинуть из своей жизни.

– Не парься, Тимми, он со мной.

Вполне может быть, что так и есть. Тварь к твари. Ответом ему резкий поворот и взгляд… Черт, сколько Шерлоку уже лет? Что с ним такое? Будто смотришь в собственные глаза… Серое в серое. Смерть в смерть, только ты идешь какой-то очень длинной дорогой, а вот он уже пришел, и ты больше не имеешь для него значения, сколько бы ни стоил. Никто не имеет власти над Джимом Мориарти. И Тимми не имеет, и эта промозглая осенняя ночь… Он приплыл, а тебе отчего-то захотелось вдруг узнать, куда. Странное желание.

– Мориарти.

Фиглярский поклон.

– Обойдемся без аплодисментов. Мне просто тоже нужен мой стакан виски.

Охранник краснеет, как переспелая вишня.

– Мистер Джэберри, там отмечают свадьбу и…

Джэберри...Мориарти так называет себя в увеселительных заведениях. Как Мориарти его знали лишь три персоны: полиция, Шерлок Холмс и Джон Ватсон..

Как мило. Все живут охренительно мило, вот только это умение прилагается к целому сердцу.

– Что "и"? Иди внутрь и скажи невесте, что я выпишу чек на пятьдесят тысяч и лично засуну за ее подвязку, если через пять минут… Нет, через три. Мы не будем тратить на ожидание больше времени. Так вот – если через три минуты в пабе не останется ни одного человека.

Охранник умчался, бросив свой пост. Все продается…
Джим направился к двери.

– Я не буду с тобой пить, Мориарти.
- Может, опиум?
- С каких это пор ты себя стравливаешь? Столько усилий, чтобы оберегать себя от убийц, от желающих мести, от конкурентов..
- У меня нет конкурентов, - прервал его Джим. - Почти.- улыбнулся в стакан.
- Ты думал, я буду польщён?
Шерлок встал из-за стойки бара...

– А какая разница, с кем? Ты же, кажется, решил умереть? Не отрицай, у тебя на лице все написано, – знакомое выражение. У тебя оно тоже бывает. – Ну и кто сдох, что ты за ним так торопишься? Жена? Сын? Внук? Любовница? Так убиваются либо по тому, кого любят, либо по тому, кого хорошо трахают.
- Не тороплюсь.
- О... - повеселел Джим. Его осенило. Как это нравится ему, когда он обнаруживает больные точки. - Джонни-бой.

А это больно, но даже весело. Странное впечатление. Он, кажется, уже много лет был садистом, а отнюдь не наоборот. Ему нравилась чужая боль, тогда чего вдруг упиваться собственной? Шерлок – худой, но всё-таки сильный мужчина, удар спиной о стену паба впечатляет… Пальцы, сжимающие горло так, что наверняка останутся синяки, даже пугают. Какого черта он, Джим, бросил охрану?

– Ах ты, ублюдок. Жалкий, ничтожный фигляр.

Как будто он сам этого не знает.

– И что? – рукой смахнуть волосы, обнажая шрам. – Дашь мне в ухо, Шерлок? – Глаза в глаза. Тебе не привыкать и бежать уже некуда и не от кого. Тогда, перед взрывом, Джон уже без куртки, схватил Джима и приложил его правой стороной тела к стене, желая обездвижить. Но он не рассчитал одного: того, что закроет Джима от взрыва своей спиной. Мориарти никак не мог позволить Холмсу обойти себя. Он нажал на маленький пульт, вшитый в рукав пиджака. Взрыв. Левую часть лица неивомерно жгло...Позже ему удалось вернуть прежний вид, только левое ухо было слегка деформировано и часть шеи была полностью покрыта шрамами
– От себя все равно не спастись, да, мистер «Я сделаю в тебе взглядом дырку» Холмс? Давай, я и так, как решето, что не меняет того факта, что дохлое – оно всегда только дохлое. Могло быть хорошим, плохим, неважным, а вот теперь этого нет. Хочешь сначала меня туда же, к Джону? В компост? На корм червям? Не стесняйся… Хотя это слишком неправильный исход для гениев - умереть в драке.

Почему этот человек смотрит на него почти с сочувствием и медленно разжимает пальцы? Холмс улыбается, и эта его улыбка бьет больнее, чем могли бы руки.

– Ты ничего не знаешь о жизни. Ты ничего не знаешь о том, за что стоит платить, а за что нет, – он расправляет складки на длинном пальто. – Мистер Мориарти, несмотря на все ваши шрамы и морщины, вы - гребаный ребенок, если такая манера изъясняться вам понятнее. Но не мне вас вразумлять. Отсутствуют и желания, и намеренья.

Кто он, черт возьми, такой, чтобы… Ты бросаешься вперед. Наверное, он не ждет атаки или ему тоже безразлична уже любая боль, потому что твой кулак беспрепятственно врезается в челюсть гения дедукции. Он поскальзывается в луже, падая на спину, по инерции вцепившись в тебя, чтобы удержаться, и вот вы уже оба на мостовой. Только тебе легко и уютно на его теле, и ты не улыбаешься, когда его глаза медленно закатываются, а и так темные волосы становятся ещё темнее от крови…

– Твою мать!

Из бара вырывается толпа народу, многие из них ошалело замирают, глядя, как самый, видимо, богатый человек в Британии лежит на том, что больше всего напоминает труп, и еле дышит.

Господи, ну почему после стольких лет? Почему его прорвало именно сейчас, ведь он не проронил ни слезинки ни по кому из родных или приближенных. Ему казалось, что слезы кончились там,в детстве… Когда он понял, что родителей больше нет и не осталось ничего… Только пустота и боль, справиться с которой он не в состоянии. Половина сердца, того огромного, слаженного механизма. Не перед кем теперь было играть хорошо сына. Не от кого было ждать похвалы за добрые дела, за хорошие оценки...
Половина дыхания… Он был брошен. Он не умел жить нецелым, он… Он так хотел умереть, что существовал назло своему желанию. Он так хотел… Ему было всё равно. И он не боялся. Он улыбался, он шутил со смертью. Поэтому ему и тогда ровно ничего не стоило отправиться в бассейн к живой бомбе, быть окруженным полицией.

Звуки колёс приближающегося автомобиля на ранее бесшумной улице.

– Сэр, хозяин, мы беспокоились! – личная служба безопасности Мориарти. - Тридцать три минуты на поиск. На две минуты быстрее, чем в прошлый раз.

Джим вытер лицо. Влага от слез только размазалась по рукаву дорогой куртки из черной кожи. Хозяин судьбы, вот только чьей?

– Как всегда, долго, – он встал. – Уходим.

– Эй, как так! – девушка в вечернем платье возмущенно вышла вперед. – Где мои пятьдесят штук?

Он засмеялся. Господи, какое же люди редкостное мелочное дерьмо, неужели он был бы таким же? А что он, собственно, есть? Но будь он цел, он бы не был, они бы ... неважно.

– Знаешь… Ты ведь выходишь замуж за любимого человека, – он шагнул к девушке и взял ее за подбородок. – Так объясни мне, почему ты позволяешь такому человеку, как я, испортить тебе этот день? Ради пятидесяти тысяч? Что дальше? А давай я дам сто и отымею тебя прямо здесь? –
Девушка отшатнулась, он сделал шаг вперед. – Мало? Тогда пятьсот, но за это я трахну еще и твоего мужа. Достаточно денег? Вы начнете совместную жизнь очень обеспеченными, но вот людьми ли? Как сможете после этого смотреть в глаза друг другу?

Он ухмыльнулся.

– Тогда в следующий раз подумай. Все, так или иначе, начинается с мелочей. Все обратно в паб, продолжайте веселье. Пусть Том завтра выставит мне за него счет.

– Идите к черту, – отрезал молодой супруг, уводя свою невесту. – Мы не нуждаемся…

Джим уже не слушал его. Повернувшись к охране, он ухмыльнулся.

– А хороший парень…

– Что делать с этим? – спросил начальник его службы безопасности, прощупав пульс на шее Холмса и констатировав: – Еще жив.

– Бросьте в Темзу, – заметив мгновенную готовность исполнить приказ, он нахмурился: – Вы что, охренели? Ко мне домой, и чтобы через пять минут у его постели был доктор, а на прикроватной тумбе – самая дорогая бутылка Огденского во всей Британии. - и,да. Проследите, чтобы доктор оказался ниже 5 фунтов, был русый со щенячьим взглядом. Затронем незажившее.



Глава 2.

– Шерлок, – в душе Гарри, сестры Джона, с которой после смерти последнего Холмс поддерживал общение и оказывал ей материальную помощь до некоторого момента, когда он посмел посягнуть на саму структуру королевства, злость за пережитое волнение смешалась с огромной радостью. – Шерлок...

Он молчал.
– Что-то произошло?

Шерлок достал из кармана какую-то бумагу.

– Возьми.

Гарри не сдвинулась с места. Она знала, как тяжело Холмсу в последнее время. Обиженный на полицию, он начал взламывать их секретные сайты и анонимно разоблачать сокрытые преступления, спасенных преступников... чтобы отомстить после того, как они выстрелили из окна бассейна в куртку, начинённую взрывчаткой. Чтобы узнать, кто конкретно из снайперов это был. Гарри не разделяла его взглядов. у неё был сильный характер, но не настолько, чтобы противостоять властным структурам и в открытую критиковать нецелесообразную деятельность правительства, выворачивая наизнанку "подчищателей грешков", которые занимаются "заминанием" разных дел.

– Что это?

– Разрешение для тебя пользоваться моим сейфом в банке и располагать хранящимися в нем средствами. Это семь с половиной миллионов фунтов, Гарри.

Да, Холмс умел удивлять.

– Но как? Откуда эти деньги?

Шерлок задумчиво смотрел в потолок.

– Я продал себя. Учитывая степень моей изношенности, 7 миллионов – неплохая цена. Мне предложили сделку, и я подумал, что не могу позволить себе эгоистично от нее отказаться. Мне нужно что-то сделать для тебя, я хочу, чтобы ты ни о чем не думала, я действительно перед тобой виноват...

Гарри нахмурилась.

– И на что ты пошел ради этого?

Сыщик пожал плечами.

– Некоторое время побуду игрушкой Мориарти.

– При чем тут этот ублюдок?

– Мы встретились вчера вечером, вместе выпили, вместе… Впрочем, это не важно. По каким-то своим причинам он решил, что я его забавляю, и предложил сделку. Три года я буду жить на правах его домашнего любимца. Не уверен, что он сам до конца знает, что именно намерен со мной делать, но контракт предоставляет ему очень широкий перечень возможностей меня использовать. Через три года я получу оставшиеся деньги. Это может произойти и раньше, если я надоем мистеру Мориарти достаточно быстро и он попросту разорвет соглашение. Все законно.

– Понятно.
______________________________________

Шерлок медленно приходил в себя. Может, ему приснился странный дурацкий сон? Про все… Про смерть Джона, про эту дурацкую малодушную попытку напоследок выпить… Про чокнутого Джима Мориарти, нелепого хозяина нелепого мира. Впрочем, к чему гадать?

Он открыл глаза, поразившись высоте и девственной белизне потолка, хотел привстать, чтобы осмотреться, но прохладная ладонь опустилась на его лоб.

– Пожалуйста, полежите еще немного. Не больше пяти минут, – над ним склонился какой-то знакомый мужчина в вязаном свитере. – Я вылечил рану на затылке, но у вас сотрясение мозга: пришлось дать вам обезболивающее, а от него при резких движениях может возникнуть тошнота и головокружение. Действие скоро закончится, просто немного отдохните.

Шерлок нахмурился. Где же он?

– Я Шерлок Холмс, а вы…

Он улыбнулся. Все же загорелая кожа, серые с оливковым отливом глаза и светлые волосы были чарующим сочетанием. Не в его вкусе, ему нравился не тип, а только один мужчина, но он не мог отрицать, что этот врач хорош собой. Только голос совсем незнакомый.

– Я Клайв, Клайв Стэнли, главный врач шизофреника, что чуть вас не прикончил. Много у него было попыток... Какая по счету, дайте-ка вспомнить… По-моему, третья.

Значит, не сон. Какая жалось, что Мориарти его не убил. Это многое бы упростило.

– Простите, но что вы в таком случае делаете…

Он продолжил за него.

– В этой квартире? Лечу. Это моя работа.
- Вранье!
-Что?
- Вы два раза сбились со счёта, пока мерили мне пульс, вам меньше тридцати, и у вас признаки седины, причём очень странной - не от корней волос, а от середины. Значит, вы перекрашивались в седого. Зачем это молодому врачу? Ладно, сошлёмся на странности. Но свитер... локти не растянуты, тогда как вы врач - работа писчая. Хорошо, предположим, что новый свитер. Тогда почему следы перхоти на плече? У вас же её нет! Значит, свитер не ваш, хоть и сидит как надо. У вас фонендоскоп на шее, а следов от него нет. Тогда как следы от резинки свитера на запястье - есть. Нежная кожа, а фонендоскоп вы надели недавно. Хотя в вашем блокноте написан мой пульс за каждые полчаса сна. Значит, мерили не вы. А кто? Настоящий врач. Которого сейчас в этой комнате нет. Продолжать, актёр Бристолского театра?

Надо было отдать должное его ошарашенному выражению лица.

– И да...Судя по тому, что у меня ничего не болит, ВЫ хорошо знаете свое дело.

Он улыбнулся.

– Достаточно хорошо. Да, вы меня раскусили. Лечил вас доктор Бэнхен, личный врач Джима. Джим покупает только все самое лучшее. Вы ведь тоже особенный человек?

Шерлок кивнул без лишней скромности.

– Был, но я больше не продаюсь. В этом мире уже не осталось той цены, за которую меня можно приобрести.

Мужчина-"врач" кивнул и смущенно сказал:

– Раз уж мы говорим с вами начистоту...Я тоже был очень гордым. Гордость – это то, что Джима особенно забавляет. Он ухаживал за мной полтора месяца, даже купил дом за городом для двоих, но знаете, сколько мы вместе официально прожили? Семь недель. У меня осталась куча денег, постоянная работа и понимание того, как быстро от меня можно устать. Впрочем… Есть чем гордиться: подобный рекорд пребывания в его жизни еще никто не побил. Единственный вопрос, который я задаю себе, – почему он ушел именно тогда, когда я позволил себе в него влюбиться.

Шерлока это не интересовало, ни в коей мере. Ничто уже не интересовало.

– Простите, я не заинтересованный в Джиме Мориарти собеседник.

Доктор посмотрел на него с уважением.

– Извините, я думал…

– Ничего, бывает.

Актёр смутился еще больше.

– Нет, правда. Просто эта квартира… Обычно он водит сюда только тех, кого трахает.

Он бы посмеялся, но ситуация не стоила ровным счетом ничего, даже улыбки. Он – пассия Джима Мориарти? Было бы унизительно, но в свете принятых решений его уже ничего не трогало. Но этот наглый актёр-болтун его утомил. Актёрам нельзя доверять. Его "начистоту" написано в либретто.

Шерлок разозлился. И тут ему попалась на глаз маленькая незначительная деталь - трость. Такая знакомая...Той же фирмы и того же цвета. Шерлок проскользил взглядом до самой ручки по ней. Нет. Не Ватсона. Другая. Нет следов от зубов питомца Джона в двух местах... Мориарти...Сукин сын! Не преминул напомнить!

– Мистер Стэнли, может, вы заткнетесь и свалите, наконец, если закончили свою работу?

Он немного приподнялся на локтях. Джим Мориарти стоял в дверях комнаты, которая по своим размерам напоминала большую гостиную в его собственном доме. Только обставлена она была с тем минимализмом, который так любят американцы, хотя понятно, что подобная свобода и простор стоили огромных денег. Его заворожила отнюдь не худая фигура хозяина жилища, а приоткрытая дверь на балкон, который словно парил среди звезд. Как здесь, должно быть, высоко… Как красиво. Эти звезды – словно те ночи Лондонской осени, когда они бродили с Джоном и отыскивали китайские иероглифы под разнузданным ветром.

-Браво, Шерлок...

Актёр гордо вздернул подбородок, встал, подошёл к Мориарти и громко сказал:

– Вместе с мистером Холмсом. Джим, вели принести его одежду, похоже, у него нет никакого желания оставаться в твоем обществе.

Джим Мориарти хмыкнул, показывая зажатую в руке бутылку виски.

– Он хотел выпить. А у меня есть отличный скотч.

Почему он сразу не отравился? Может, стоило взять в лаборатории Скотленд-Ярда яд? Впрочем, он не мог позволить себе так поступить с Гарри..и как он уже теперь понял, и с Джоном тоже, который кричал ему "Беги, Шерлок!", прижимая Мориарти к стене.

В коридоре тихо:
- Раскусил, но я выкрутился и смог ввернуть в разговор наш драматический роман.
- Я за всем наблюдал...Клайви. Люблю импровизаторов.


Глава 3.

Он хотел его, и отрицать это бессмысленно. Если бы не хотел, то зачем бы покупал? Жажда обладания только усиливается с каждым днем, потому что Холмс его не хочет. Не желает так же одержимо. Джим видит на его безупречном лице только отвращение и скуку. Но это правда! Шерлок созерцает все без прикрас и реагирует с жестокой откровенностью. Как это заводит…

– Нет.

Сыщик хмурится. Первая просьба за несколько месяцев. Чего он ожидал? Что Джим растечется счастливой грязной лужей? Их высочество обратилась к нему само, не дожидаясь приказа: «Поговори со мной!». Ну и что, это жестокий мир, он вечно что-то отнимает.

–Это дата его смерти. Мне необходимо сходить на кладбище, это так сложно понять?

– Зачем? Мне казалось, что для тебя не важна вся эта шушера с чувствами, – усмешка. – Это жестоко, Шерлок, – приходить туда и напоминать своей персоной о том, что из-за тебя погиб славный добрый Джонни Ватсон. Сестра Ватсон будет так плакать..или, скорее, не будет, ведь женского в ней осталось столько же, сколько и во мне...
Мориарти демонстративно повёл бедром и продолжил, улыбаясь,- а во мне его....- но не встретил и взгляда Шерлока.

Шерлок молчит, Джим знает, что ему трудно жить, что каждый день Шерлока – мука. И это его забавляет. Он ставит интересный эксперимент. Вспоминает глаза Шерлока в ту ночь. В них не было ничего. Он последовал за их пустотой в надежде, что она имеет смысл, что он тоже догонит это знание, и без сожалений… Бэнхен их спас. Джим знал, что спасет. А если нет… Риск того стоил. Он не мог позволить Холмсу сбежать. Он в него еще не наигрался.

Его прекрасная безжизненная кукла… Ему нравится наряжать ее во все самое дорогое и стильное. Кормить с золотых тарелок, расчесывать красивые кудрявые волосы и трахать на самом дорогом китайском шелке. Ему нравится показываться с ней на публике, по праву собственника обнимать на людях за талию и целовать под аккомпанемент возмущенных «ахов» и «охов». Важна не бравада. А те редкие моменты, когда его кукла против воли оживает. Когда в ответ на его выходку на долю секунды вспыхивают гневом глаза или чуть розовеет от возбуждения шея. Это так отлично. Кукла так ломается в такие секунды. Так сливается для него в одно огромное торжество жизни. Он сделает его. Он заставит этот ржавый механизм снова работать, чувствовать… Джим знает, что после этого Холмс тут же ему надоест и он его выкинет. Прекрасно знает, но это не повод отказать себе в удовольствии.

– Нет, не передумал, – тон Шерлока спокоен. – Возможно, ты прав, Мориарти.

Нет! Нет, он не прав, он не вправе проигрывать этот раунд. Проблема с этими палками – так трудно не перегнуть. Шерлок отворачивается к окну кабинета. Мориарти отбрасывает в сторону пачку деловых писем, идет к нему и кладет руки ему на плечи. Ткань халата ласкает пальцы, он сам ее выбирал. Сначала у него была идея наряжать Шерлока нелепо, но она как-то быстро растаяла. Детективу было пофиг, он и до своего «рабства» в принципе не обращал внимания на такие мелочи как стильная одежда или Солнечная Система, а ему не нравилось, как его кукла выглядит в унылом тёмном в крапинку плаще. Теперь только черный, синевато-серый и насыщенный винно-бордовый. Пальцы разминают широкие плечи. Мориарти знает, что ожидал от их контракта Шерлок, и понятия не имеет, чего ждал сам. У него была мысль быть с ним грубым, но Шерлоку было безразлично, а Джиму – скучно, поэтому он ласков. Его нежность коробит обладателя гордой осанки сильнее, чем унижения и побои.

В Шерлоке Холмсе возбуждает даже запах. Он как картина, которой время только прибавляет цену. Было бы не так весело, будь он идеальным красавцем… Джима бы это не остановило, но он вряд ли испытывал бы такое острое желание непрестанно трогать, созерцать, умиляться самобытности внешности, своеобразию своей игрушки. Вдохнуть аромат его волос, что-то пряное и терпкое – очень индивидуальное. Он пытался вытравить этот собственный запах Холмса, без него было бы проще играть свою роль манипулятора, этот аромат слишком пьянит. Но не получилось. Это было его первое поражение. Этот запах чувствуется, даже если искупать Шерлока в дорогом парфюме. Приходится справляться.

Можно вжаться своей эрекцией в его высокую, дивно крепкую задницу. Ее форма никогда не удручала, но Джим теперь тратит столько средств на тренеров и массажистов, что скоро прекрасная кукла будет вызывать вожделение даже у детей и стариков. Его дивная кукла… Он так желает ее сломать… Чем прекраснее она в этот момент будет – тем лучше. Возможно, тогда торжество Джима Мориарти станет огромным.

– Я передумал. Мы пойдем на кладбище. Я такой непредсказуемый… Хотя, когда я сказал это в последний раз, то…

Холмс на секунду нахмурил брови и перебил:

– Мы?!

Шерлок не спорит. Прекрасно знает: стоит высказать возражение – и Мориарти возведет эту идею в ранг мании.

– Конечно, мы. Ты хочешь увидеть портрет Джонни на надгробной плите - ради бога, восхищайся искусством, а я не желаю сегодня с тобой расставаться. Совместим.

– Уже не хочу.

Это его слабое место. Та трещина, через которую Джим однажды доберется до его нутра и высосет его пустоту подчистую.

– Не обсуждается, – помассировать виски. Упоительно тонкая кожа. – Мы едем, и я даже могу вести себя прилично. – Запустить руку в вырез халата, нащупывая нежный сосок. – Могу не поглаживать твою задницу на глазах у Гарри, не целовать губы при миссис Ватсон и корчить из себя нормального… (Джима передёрнуло) здравомыслящего человека.

– Не уверен, что это получится, – Шерлок все еще не сдался, он равнодушен, но Джим на верном пути. Шерлоку не скрыть интерес.

– Могу. На пару часов меня хватит, но за это, когда мы вернемся, ты сделаешь то, что я хочу. Трахнешь меня как любовник, страстно, как трахал своего мертвого доктора Ватси, так, словно ты этого желаешь.

Шерлок молчит, но ладони чувствуют, что он напряжен. Неужели сдастся? Потеряет свой единственный козырь? Джим хочет этого, так хочет, что закусывает до крови губу, чтобы он не почувствовал, как участилось его дыхание. Он все еще не может простить, что его так сделали. Как мальчишку. Может, именно это так будоражит в великом Шерлоке Холмсе?



Глава 4.

После заключения контракта, когда Шерлок вернулся, Джиму хотелось только одного. Посмотреть, как трахаются те, кому уже все безразлично. Едва узрев свою собственность, он небрежно махнул рукой в сторону спальни. Он начнет игру, он разобьет хрустальную маску. Потом играть станет не во что, и начнутся поиски новой мотивации влачить существование, но сейчас есть чем заняться.

– Прими душ и жди меня в постели, – ни тени возражения. Ее и не могло быть: пункт о сексе был внесен в контракт по всем правилам. – Я просмотрю бумаги и решу, стоишь ли ты потраченных средств.

Когда он, наконец, покончил с делами и добрался до спальни, Шерлок лежал в постели, как ему и велели. Выглядел он куда лучше, чем Джим ожидал, а потому не видел смысла тянуть, поспешно раздевшись и устраиваясь рядом.

– Поцелуй меня, – Шерлок поцеловал. Он умел это делать, и Джим вынужден был признать, что отлично. Занимаясь сексом с мужчинами, он чаще предпочитал быть снизу. Трахнуть можно и девушку, но вот быть оттраханным ею – удовольствие сомнительное. Он не любил маленькие игрушки, его пленяли большие.

Шерлок отстранился.

– Дальнейшие распоряжения?

Джим хмыкнул.

– Импровизируй, я не против, – своим высказыванием он заработал только абсолютно равнодушный взгляд.

– Мориарти, - Шерлоку стоило больших усилий оставаться приличным, как и положено настоящему англичанину, - просто скажите, что я должен сделать, и я сделаю.

Он усмехнулся. Так было даже интереснее.

– Ласкай меня. Целуй, покусывай соски… Думаю, я получу массу физического и морального удовольствия, если для начала ты мне отсосешь. В контракте написано, что ты не можешь мне отказать.

Шерлок взирал на него все с тем же равнодушием.

– Я не собираюсь. Просто это не меняет того факта, что вы мне противны. Говорите, что вы хотите, и я буду это делать. Сколько раз целовать. Куда? Как я должен вам отсосать и в какой позе?

Джим рассмеялся до слез. С ним играли. Ха! Забавно. Впрочем, взгляд Холмса не подразумевал интриги, ему действительно было плевать на происходящее, он намеревался просто выполнить условия сделки. У куклы нет характера, бывает только нерадивый хозяин.

– Хорошо, если ты настаиваешь... – он проиграл. Командовать своим оргазмом у него не вышло. «Положи руки сюда. Сделай так, погладь вот тут. Поцелуй. Сильнее». У Джима пропало всякое желание: как только команда была выполнена, его партнер останавливался в ожидании нового приказа. Но были варианты кого-то за это наказать. Он резко стряхнул с себя равнодушного к происходящему Шерлока и навалился сверху. – Ладно, ты сам напросился. – Он потянулся за смазкой.

Шерлок смотрел в потолок.

– Я ни о чем не просил.

Мориарти ухмыльнулся.

– Ну так будешь, – он был отличным любовником и знал это. Если Холмс намерен сделать из всего проблему, он утопит его в ее последствиях. – Раздвинь ноги. Согни в коленях. – Требуемые движения куклы – это не всегда весело. – Надеюсь, ты не девственник?

– Этот вопрос требует от меня ответа?

– Да.

– Нет, я не девственник. Однако, если вас это интересует, то меня не имели так, как вы, судя по всему тому, что вы намереваетесь это сделать. Я не интересуюсь мужчинами.

Он хмыкнул, покрывая смазкой свой член.

– Пора начинать.

– Зачем? Вы меня купили – пользуйтесь.

Он так и сделал, и делал так часто, как ему того хотелось. Даже добился некоторого прогресса в виде эрекции у партнера. Которая, правда, все же имела больше отношения к физиологии, чем к настоящему полноценному удовольствию. Потратив время и нервы, он даже добился некоего прогресса в ответной реакции, написав сценарии поведения в постели для Шерлока, и иногда мог насладиться запрограммированными ответными ласками. Это искушало. Это провоцировало. Это занимало время… Жизнь была полна решением сложной дилеммы, кукла – идеально равнодушна. Само обладание такой красивой игрушкой пьянило. Человек мог надоесть, но не это… Мориарти желал сломать Шерлока так же страстно, как стремился растянуть собственное удовольствие от процесса ломки.



Глава 5.

Стоя на кладбище рядом с Шерлоком, Джим не мог поверить, что тот согласился. Он смотрел на застывший профиль своей собственности с недоверием и от этого злился на самого себя. Что на него нашло? Из хозяина этой никчемной жизни он на пять минут стал тем, кто что-то у нее выпросил, а не вытребовал.

– Здравствуйте, вы тоже знали Джона? О, он был такой отличный парень, – этого стоило ожидать. Слишком много взрослых идиотов, пытающихся вытянуть из себя больше скорби, чем они могли, постоянно отвлекаемые телефонными звонками и своими проблемами, переговаривающиеся со знакомыми за фуршетом. Джим поспешно натянул маску. Что на него нашло? Вести себя прилично… Не дергаться от того, что все они, все эти лица были целыми, даже несмотря на утрату… Еще полсердца – и он мог бы быть таким же. Если бы всё сложилось по-другому. И если бы одному ему не было больно всё детство, всю юность…если бы у него было тепло, он бы сейчас чувствовал замороженное сердце. Но его нет. Его никто. Никогда. Не любил. А теперь стой и кривляйся, лицемерь толпе ещё больших лицемеров, пришедших на поминки. Веди себя соответствующе. Слишком дорогое обязательство он дал.

– Привет, Гарри, – она кивнула его спутнику со своей жизнерадостной и обаятельной улыбкой сильной женщины и слегка по-мужски пожала руку Холмсу. – Отличные духи. Шикарно выглядишь, и вообще, как всегда, самая сексуальная.

Она поправила светлые локоны. Несмотря на нетрадиционную ориентацию, она была женственна и следила за собой.

– О, спасибо… – и осеклась. Ну конечно. Что он тут делает? А ничего: платит по счетам. Трахает судьбу! «Старушка» Гарри слишком деликатна, чтобы упрекнуть Шерлока, что тот пришёл с кем-то вроде кавалера, слишком уж мил его спутник, а раздражительный Шерлок даже не реагирует на его мелкие уколы. Однако Гарри любопытна, как все женщины. – Ты меня представишь?

Конечно, он представит, хотя план теперь кажется нелепым. Господи, он надеялся, что не наткнется в такую рань на кого-то из семьи Ватсонов. Но Ватсоны хоть и предсказуемы, но что касается верности, то тут они могут выстоять и шторм, и бурю у поста.

– Конечно. Это Джим Мориарти. Джим, это Гарри, сестра Джона.

Похоже, тот решил быть вежливым, раз уж добился от него всех этих клятв. Гарри знает правила игры.

– Мадам, – легкий поклон. Опущенные глаза. Джим деланно сглотнул, будто ему трудно говорить. – Мне очень жаль.

– Я рада знакомству. – Она слегка улыбнулась и взяла Мориарти под руку. Он заблуждался. Гарри – сука, хоть и лесбиянка. – Мне, правда, очень приятно. А вы знали Джона? Если бы он глядел сейчас на нас с небес… Мне так приятно, что Шерлок нашёл себе кого-то после Джона. Что он таки проявил постоянство. Я не ханжа, знаете ли.

Она еще и дура, ну, или издевается. Последнее, скорее всего. Хотя это ей не мешало блистать тупизной. Как и всем женщинам. Как и всем 98% мужчин. Только он и Шерлок отличались от всего остального мира.
Мориарти безупречно сдержан:

– Я ничуть в этом не сомневаюсь, мадам Ватсон. Вашей подруге очень повезло с такой «верной» и мудрой женщиной как Вы.

– Ну, никто не знает, правильно ли он поступает и думает, так что мудрость – это спорное явление. А подруга вот, к сожалению, верностью не отличалась. Но я не позволила так с собой обращаться, вы понимаете.

– Вижу, вы очень гордая женщина.

– О, да! – Гарри улыбается так, что порой глаза начинают слезиться. Она, разумеется, подозревает Джима в чем, чувствует какую-то неправильность ситуации, но всё человечество кроме двух мужчин не может связать элементарное разрозненное в единое целое.
- Мисс Ватсон, прошу вас подойти к стойке и сказать речь о покойном. – вяло сказал седой священник.

– Мы можем уйти от этой женщины и этих людей? – Шерлоку все равно, а ему, как ни странно, – нет.

– Мы должны это сделать.



Глава 6.

Вечер. Ресторан. Мориарти и плечистая девушка с русыми локонами. Она тоже играла.

Но когда взяла его под руку незаметно даже для самого Джима, сунула ему в карман пиджака записку с просьбой о встрече. Она догадалась, кто Он. И в каких отношениях он с Шерлоком.

Сказать? И, правда…



– Хочешь, я его отпущу? – Джим бы это сделал. В эту минуту бы сделал.



– Нет, – Гарри смотрела на него очень спокойно. – Не хочу. Потому что тогда я его потеряю.



– Ты понимаешь, что я с ним делаю?! – это даже ему самому напомнило стон обиженного ребенка. «Ну, ударьте меня, пока я так беспомощен».



Кивок.



– Понимаю. Я все понимаю, – Гарри вздохнула. – Я не могу отсрочить смерть Шерлока, если тот того захочет. Он – единственный, кто был настоящим другом Джона после Афганистана. Есть, конечно, и жена, но она всегда меня недолюбливала. Все друзья из медицинского университета растерялись. Нет, конечно, эти напыщенные и растолстевшие однокурсники пришли сегодня, но кто из них заставил себя вспомнить о Джоне по-настоящему? Так вот, Шерлоку наплевать на жизнь, он может покончить с собой в любой момент, эту ошибку, в которой он не виноват, ему не исправить: Джона уже нет, но так уж получилось, что вы оба что-то делаете и при этом ухитряетесь существовать. Не знаю, будешь ли ты благодарен ему, но я не могу тебя ненавидеть, пока он есть. Я уже сказала об этом.



Джим испытывал острое желание быть щедрым. Вот просто так.



– Хочешь, я помогу тебе с подругой? У меня есть кое-что на счёт внезапного похищения и переброса её на чайные плантации в Индию, где она бы внезапно подхватила болезнь и, о, жалость, скончалась.



– Нет, спасибо. Я не делаю долгов, которые не в состоянии оплатить.



Вот ведь черт. Он гневно закурил.



– Слушай, я могу что-то сделать просто так?



– Можешь. Но я не приму.



***

Шерлок встал, едва услышал звук открывающейся двери. Голова начала предательски болеть. Последнее время мигрень мучила его чаще, чем воспоминания. Он взглянул на часы. Слишком рано, чтобы можно было избежать совместного ужина и имитации общения. Хуже всего было то, что он никак не мог привыкнуть. Существо, с которым он делил этот огромный пентхаус, было непредсказуемо. Вчера это мог быть адекватный человек, сегодня – истеричный и капризный ребенок, завтра – ласковое и почти покорное нечто, через неделю – жестокий и злорадный маньяк.

Он сам подписал свой приговор, а потому прятаться от последствий решения не имело смысла. Он вышел в холл, глядя, как лакей с трудом удерживает своего хозяина в вертикальном положении. Шерлок Холмс не был верной супругой, чтобы осуждать такой положение вещей.

– Куда его, сэр?

Шерлок внутренне усмехнулся. Он очень быстро научил рабов Джима Мориарти с собой считаться. Такая же, по сути, игрушка, он для них являлся полноправным господином, и не потому, что этого хотел, просто он не умел вести себя иначе.

– Будьте любезны отвести его в спальню, Кевин.

Именно в этот момент их господин и повелитель решил, что настало время прийти в себя, и гордо вздернул подбородок.

– Какого черта ты распоряжаешься в моем доме! Я хочу в ванну. И чтобы через пять минут ты был там.

Лакей Кевин виновато на него посмотрел и занялся транспортировкой груза в заданном направлении.

– Отлично. Может быть, ты утонешь.

Проходя мимо него, Мориарти развязно улыбнулся.

– Не дождешься, дорогуша.

Шерлок успел оценить и запах бренди, и перепачканный помадой воротник рубашки, и наливающийся краской след поцелуя на шее. Ну почему ни одна из этих многочисленных женщин не могла, наконец, привязать этого паяца к себе и избавить от него Шерлока? И тогда… В последнее время он почти ненавидел себя за иногда мелькавшую мысль: «А что тогда?». Это было предательством – так думать. Он все исправит, вернет благосостояние, отдаст всё до копейки семье Гарри и будет свободен. Свободен для Джона, для миллиардов звезд за окном, наполняющих душу ровным холодным светом. Не останется ни долгов, ни оков. Гарри была права: он не умеет жить кем-то, только своими к этому кому-то или чему-то чувствами. Только собственными страстями и Джоном…Тем,кто им искренне восхищался и уважал. Но это неважно. Джон просто был. А теперь Джона просто нет. Нет из-за него. Из-за того, что он, Шерлок Холмс, заигрался в великого сыщика и не изменил кредо «рискну всем ради истины». И рискнул. Теперь его нет. Он хорошо знал, что Шерлок не особо привязан к людям как к личностям, потому что их личности были ничто по сравнению с Шерлоком. Он его не звал за собой на верную гибель в ту ночь в бассейне, когда совершал тот идиотский поступок, спасая Шерлока. Геройство не входило в планы сыщика. Но это же Джон… Джон скрутил даже и не думающего сопротивляться Мориарти и кричал «спасайся». Но иногда, думая о том, кто действительно спасся и обрёл свободу, он признавал это право за Джоном. Лучше бы он не выжил тогда, при взрыве. Главенствование этой идеи угнетало. Он ведь не оставлял себе права передумать.

– А я, собственно, ничего и не жду.




Глава 7.

Джим ненавидел притворство. В себе – ценил это свойство, в других же – уничтожал: смертью или увольнением. После смерти родителей, главных авторитетов в жизни, у него осталось только одно - быть собой. Жить так, как чувствуешь, как бы при этом остальных от тебя ни тошнило. Это была единственная форма существования, приносящая ему хоть какое-то удовольствие, но последнее время он ее предал. Он стал наркоманом. Одна из его дурных привычек, наконец, приобрела форму зависимости, и он ощутил страстное желание с нею бороться, но следовать этому желанию не получалось. Может, оттого, что таким поступком он заслужил бы одобрение, а жить порицаемым уже тоже стало привычкой? Недаром же он злой гений.

– Отвали, – он резко оттолкнул лакея и уверенной походкой направился к зеркалам в полный рост, украшавшим ванную комнату, больше напоминающую домашний бассейн. Собственный вид вызвал в нем усмешку. Стефан очень старался сначала возбудить его, потом дипломатично убедить, что он слишком много выпил, устал и вообще с мужчинами в его возрасте это иногда случается. Вот только это был уже не первый раз. И эта странная болезнь излечивалась, стоило взглянуть на густые волосы, непредсказуемые в изгибах и поблескивающие, как отполированный металл. У него вставало от одной мысли о том, чтобы сжать в объятиях крепкую фигуру с широким разворотом плеч и тонкой талией. Начать ласкать тело, настолько совершенное, что его собственный набор костей и светлая ирландская ухоженная в нескольких салонах кожа казались каким-то плевком на фоне высокохудожественных полотен. Но ему это даже нравилось. То, что Шерлок – такая застывшая высокая статуя, а он сам – настолько живая и подвижная боль. Вот только не с тем он сел играть в покер, и не на ту карту… Ему казалось, он его сломает. Он нашел короткий путь, он расставил сети, но не ожидал, что сам в них попадется. Почти два месяца самого восхитительного секса в его жизни, настолько хорошего, что, даже кончив ночью, потом вспоминаешь о нем весь день. Невольно останавливаешься, задумавшись о силе объятий, и ищешь свое отражение везде, где только можно, потому что у тебя блестят глаза и кажется, весь мир в курсе, что тебя хорошенько отымели. Но это только забавляет и заставляет показать язык: «Вот вам, завидуйте». Да уж… Шерлок выполнил свою часть сделки на двести процентов. Той ночью Мориарти плавился под атакой раскаленных жалящих поцелуев, он чувствовал себя жалким подмастерьем, берущим уроки мастерства у истинного магистра. Хотя что за чушь? Шерлок никогда ничем подобным не занимался, не пользовался успехом ни у женщин, ни у мужчин, насколько известно Мориарти, внутренней поисковой системе Скотленд-Ярда и личным шпионам Джима… Однако Холмс был потрясающим, изобретательным, тонко чувствующим партнера, предугадывающим каждое желание, играющим на каждом вздохе. Хотя это он умел – предугадывать. Желания или места убийств. Видимо, от талантливого детектива не скрыть и самые тайные желания. Его губы и руки не знали стыда, он ласкал не тело, но нервные окончания, наслаждаясь при этом самим процессом, отзываясь на каждую ласку. Щедрый даритель, он сам брал жадно. Мориарти не ожидал такого темперамента, он был готов отдаться, но не настолько, потому что его не просто трахнули, из него вытянули все, распутали тот клубок, которым он был, напитали удовольствием каждую ниточку, и на фоне этого наслаждения все, что он раньше испытывал, вдруг показалось второсортным. Холмс стоил потраченных денег – каждого гребаного шиллинга. И это было… Один раз. Как он злился, когда следующей ночью они вернулись к прежним сценариям. Его больше не удовлетворяла кукла, он хотел сокрытое в ней волшебство. Но его можно было достичь, только заставив Шерлока его желать. Хоть немного, хоть выдуманно. Он мог потребовать повторения, но знал, что это будет лишь набор элементов. Той ночью он сам что-то вытянул из Холмса, из которого в принципе ничего невозможно вытянуть, и даже если это была всего лишь благодарность за примерное поведение… «Он не живет вне меня и моего мира. Не со мной он не трахается, и если этот тип пытается себя убедить, что такой огонь можно похоронить под тоннами его мраморной крошки… Я ему не позволю». И он схитрил, он сделал следующий шаг: «Шерлок, я не буду играть с тобой снова. Мне понравилась твоя старательность. Если ты хочешь ходить на чёртово кладбище и иметь возможность посылать деньги семье Джона, не оставляя слишком жирных пятен на своем имени...» Он даже не договорил. Дорогой чайный сервиз полетел на пол с обеденного стола, а он сам секунду спустя оказался прижат спиной к столешнице: «Договорились». Ха… сделка века. Просто она превратила его из кукловода в жадную до чьих-то ласк потаскуху.

– Что-то еще нужно?

– Бритву, и поострее.

Кевин нахмурился.

– Шеф?

Он пренебрежительно махнул рукой.

– Шучу, – так быстро сдаваться Джим был не намерен. В сексе между двумя мужчинами одно преимущество – оргазм не сымитировать. Такая шлюха, как он, будет Шерлоку не по зубам. – Что ты думаешь о моем любовнике?

Ему что, правда, нужен совет? Бред. Хотя, с другой стороны, лакей Кевин рядом с ним уже двенадцать лет. Бывший маньяк-поджигатель, работавший некогда на Джима криминально, а ныне служил верой и правдой честного слуги, повидал за эти годы многое, а уж заработал… Почему он работает слугой? О, немногие готовы на такое ради денег. Или не только ради них? Он ведь по-прежнему не без гордости и удовольствия терпел его выходки и вытаскивал из разного рода «задниц».

Лакей казался смущенным.

– Если бы у мистера Холмса было больше денег, я бы от вас ушел.

Джиму стало интересно.

– Почему?

– Вы оба неплохо разбираетесь в людях и прекрасно понимаете, какое они дерьмо. Но вы принципиально не желаете в нем ковыряться, чтобы разглядеть крупицы хорошего, а он просто устал от этого поиска. Устал очень давно и, боюсь, навсегда. Наверное, у него есть что-то хорошее, и он этим жил, пока не растерялся.

Джим нахмурился…

– Я тоже этим жил.

Лакей кивнул.

– И вы тоже. Это хорошее осталось и при нем, и при вас. Просто он не может увидеть, а вы – сознательно не хотите.

Мориарти удивленно обернулся.

– Ты часто говоришь такие вещи?

Кевин пожал плечами.

– Мне за них не платят, но да, друзьям – часто.

Мориарти прижался к стеклу. Не лбом, но виском и частью щеки со шрамом, отметиной всего того темного, что было в нем. «Если лакей прав, я его получу, доломаю… А потом…» Ему отчего-то уже не так сильно хотелось добавить слова: «выкину за ненадобностью».


продолжение в комментариях